Ген бессмертия - Страница 12

— Живой?

Все притихли, ожидая ответа. И пьяный голос Ника:

— А кто победил?

Позже думала, что никогда в жизни так не смеялась, что хочу быть частью всего этого. А не было ли это изначально так запланировано? Ведь им зачем-то требовалось мое согласие на Ритуал обращения. Это только первый день из множества других дней. Так кто бы устоял?

Глава 4

Глава 4. Ник

Вечеринка длилась до самого утра. Еще несколько раз проводились «Битвы на столах», каждый раз возвращая веселье на прежний уровень. Один раз опять на стол вытащили Ника, но он свалился с него, потянувшись за кием. Хорош защитничек, ничего не скажешь! Но зрители его победы и поражения воспринимали с одинаковым восторгом.

Когда толпа вывалилась наружу, земля уже покрывалась предрассветным маревом. Все прощались друг с другом и расходились к своим машинам. Я старалась не думать, как эти пьяные люди и вампиры доберутся до своих жилищ. Мик, Олег и Ольга тоже уже попрощались с нами и заставили меня пообещать, что я обязательно «не потеряюсь». С трудом представляю, что, собственно, это могло значить, но принесла свою клятву на оторванной от бутылки этикетке. Проведенная в их обществе ночь была чудесной. Не знаю, всем ли они так рады или только я удостоилась такой чести, но была им благодарна за радушие. Мы с Бет стояли на крыльце, когда к нам подошел Ник. Впервые за всю ночь.

— Ну что, язва, домой? – спросил он меня. Его уже не качало, наверное, опьянение у вампиров проходит быстрее, чем у людей. Или успел где-то отоспаться.

Мой ответ опередила Бет:

— Николя, пусть Аня останется у меня на выходные? Обещаю, что никуда без твоего ведома мы не пойдем. Ей еще очень многое надо наверстать.

Ник глянул на меня, кивнул и, развернувшись, направился к своей машине. Моим мнением никто так и не поинтересовался. Хотя я и не была против провести с Бет еще какое-то время, поэтому поспешила за ней к красному спортивному автомобилю.

***

— Доброе утро!

Утро не было добрым. Оно даже не было утром, если уж придираться к формулировкам, потому что на часах, когда я открыла глаза, проснувшись от голоса Бет, светилось 16:37. Короче, в этом «добром утре» все было наперекосяк.

Я снова закрыла глаза и мысленно начала проклинать себя, Бет, Ника, Олега, человека, который изобрел текилу, женщину, которая родила человека, который изобрел текилу, Ольгу и Мика, гребаных официантов, Брема Стокера на пару с Энн Райс, Теодора и снова себя. Волею судеб, до сего прекрасного момента, я вообще не знала, что такое похмельный синдром. И предпочла бы оставаться в счастливом неведении. Вслух само собой спросилось:

— А у вампиров бывает похмелье?

— Неа, — отозвалась Бет. — Организм восстанавливается быстрее, чем мы успеваем это почувствовать.

— Ненавижу вампиров, — совершенно искреннее призналась я.

— Держись, — смеясь, поддержала Бет.

Я открыла глаза и увидела протянутую мне таблетку и стакан воды. Я не спрашивала, что это за лекарство, пребывая в уверенности, что она не собирается меня травить. Были гораздо более простые способы окончить мое бренное существование — например, напомнить о вчерашнем.

Пролежав еще минут пятнадцать, я с удивлением обнаружила, что головная боль исчезла, а тошнота постепенно отступает. Поднялась и села, опершись на спинку. Я спала на диване, а Бет улеглась прямо на полу, расстелив одеяла и обложившись своими бесчисленными разноцветными подушками.

— Я заказала тебе пиццу, — сказала Бет. – Надеюсь, ты любишь пиццу?

Пиццу я любила.

Бет сладко потянулась. Ну точно, куколка, только слишком живая для очаровательной игрушки.

— А я зверски голодна, — она направилась к холодильнику. Видимо, там у нее находились запасы крови.

Я почему-то посчитала себя обязанной спросить:

— А я могу дать тебе свою кровь?

Она прямо посередине шага замерла, из чего я сделала вывод, что ляпнула какую-то глупость. Но вчера она говорила, что они могут питаться от человека, не убивая его. А может, это очень болезненно? Или этот процесс носит какой-то вторичный подтекст?

Бет медленно развернулась и прошипела:

— Дура!

Я не знала, как реагировать на столь тонкую критику.

— Дура, — повторила она. – Не смей никогда никому такое предлагать!

— Э-э-э… А могу я узнать почему? И сразу после трех «дур» ты мне все терпеливо объяснишь.

— Сам Теодор, Глава Тысячи, хочет тебя обратить! Ты пока еще не понимаешь, какая это честь. У него вообще нет Детей, кроме Ника. Он своей силой не разбрасывается!

Замечательно. Только связи я до сих пор не видела.

— И?

— Если другой вампир выпьет прямо из тебя, в твоей крови навсегда останется его запах! Теодор не станет обращать того, кем питались другие. Кроме правил приличия, есть еще вероятность, что твоя связь с Мастером не установится.

О, правила приличия! Мне с этим дворцовым этикетом еще знакомиться и знакомиться.

— Какая еще связь?

Бет успокоилась, все же дошла до холодильника и залпом осушила небольшую колбочку с кровью. Потом вернулась ко мне и села рядом.

— Если обращение прошло успешно, то Дитя испытывает к своему Мастеру особую любовь и привязанность. Это восхитительная преданность своему Мастеру.

Ничего восхитительного в этой преданности я не видела, о чем и поспешила сообщить.

— Нет, — объясняла Бет, — ты пока не совсем понимаешь. Это на самом деле приятное чувство, которое не исчезает, пока Мастер жив. Это чувство, которое не дает сойти с ума, которое остается незыблемым, даже когда все остальные человеческие эмоции пропадают. Помимо того, новообращенные вампиры больше похожи на зверей, чем на людей – они убивают любого, даже своих близких. Но Мастер после обращения может приказать своему Дитя не делать этого, не убивать смертных без серьезной причины, не поддаваться голоду. Если Ритуал проходит по всем правилам, то новообращенный вампир, вынужденный следовать приказам своего Мастера, очень быстро становится полноценным членом Тысячи. Звериные инстинкты уступают инстинкту преданности Мастеру. Несанкционированных вампиров, то есть тех, у кого при обращении случились сбои, а значит, и не имеет связи с Мастером, убивают. Таков закон, и это очень правильно. От них больше проблем и для нас, и для смертных.